Противники не имели такой многолетней выучки. Они, руководствуясь лишь азартом, неверно оценили расстояние, и первые стрелы просвистели мимо, прежде чем Арслан и Тэмучжин доскакали до чужаков. Копыта стучали по земле, и снова и снова наступало мгновение, когда кони точно зависали над землей. Тэмучжин и Арслан выстрелили одновременно.

Воин, в которого попал кузнец, тяжело упал с седла. Стрела торчала у него в груди. Его конь дико взвизгнул, взбрыкнул и встал на дыбы. Выстрел Тэмучжина тоже был метким: второй противник упал недвижимым на промерзшую землю. Третий на полном скаку выпустил стрелу, целясь в грудь Тэмучжина, когда они во весь опор проносились мимо друг друга.

Сын Есугэя отпрянул в сторону. Стрела прошла мимо, но он слишком сильно отклонился и теперь никак не мог усесться в седло. Он завопил от ярости, ведь нога его выскользнула из стремени, и он чуть не повис на полном скаку под шеей лошади. Земля неслась под ним, а он яростно дергал за поводья. Вырвал удила из лошадиной пасти и потерял второе стремя. Через мгновение его уже волокло по мерзлой земле, и он огромным усилием воли выпустил узду и упал, отчаянно стараясь откатиться подальше от копыт коня.

Конь помчался без него. Вскоре топот затих в тишине падающего снега. Тэмучжин лежал на спине, прислушиваясь к своему рваному дыханию и собираясь с мыслями. Все болело, руки тряслись. Он поморгал, прогоняя головокружение, сел и стал высматривать, что случилось с Арсланом.

Кузнец всадил вторую стрелу в грудь коня, и чужой воин покатился по земле. Тэмучжин увидел, как тот встал, шатаясь, на ноги, явно оглушенный.

Арслан достал нож и, не торопясь, пошел заканчивать дело. Тэмучжин попытался крикнуть, но когда он набрал в легкие воздуха, боль пронзила грудь, и он понял, что при падении сломал ребро. Он поднялся с усилием и сделал вдох.

— Стой, Арслан! — крикнул он, морщась от острой боли.

Кузнец услышал его и остановился, следя за человеком, которого спешил. Тэмучжин прижал руку к груди, сгорбившись от боли, и пошел к нему.

Чужак смиренно смотрел на врага. Неподвижные тела других лежали рядом, а кони щипали траву и волочили за собой спутанные поводья. Его же конь издыхал на подмерзшей земле. Тэмучжин подошел ближе и увидел, что чужак подошел к брыкающемуся коню и прикончил его ножом. Ноги коня замерли, из перерезанного горла потоком хлынула кровь.

Чужак с темной красноватой кожей и глубоко посаженными глазами был невелик ростом и крепко сложен. От холода он обмотал себя тряпками, на голове красовалась квадратная остроконечная шапка. Со вздохом он отступил от мертвого коня и поманил Арслана окровавленным ножом:

— Ну иди и убей меня. Увидишь, что я для тебя припас.

Арслан не ответил, а повернулся к Тэмучжину.

— Что, по-твоему, тут происходит? — крикнул чужаку сын Есугэя, подходя ближе. Он отнял руку от груди и попытался выпрямиться, но каждый вдох отдавался болью. Мужчина смотрел на него как на сумасшедшего.

— Я жду, что вы меня убьете, как и моих товарищей, — откликнулся он. — Или, может, собираетесь дать мне одну из ваших женщин и коня?

Тэмучжин хмыкнул, глядя в ту сторону, где вместе с Елюн и Махдой сидела на земле Бортэ. Ему казалось, что кашель девушки доносится даже досюда.

— Это подождет, пока мы не перекусим, — произнес он. — Будь моим гостем.

Мужчина открыл рот от изумления.

— Гостем?

— Почему нет? Мы же твоего коня есть будем.

Поутру они выступили в путь. Сестры сидели на лошадях, и у них прибавился еще один воин для похода на татар. Новичок совершенно не доверял Тэмучжину, но если повезет, его сомнения и смущение продержатся весьма долго и они успеют достичь затерявшегося в снегах улуса. Если нет, то он получит быструю смерть.

Ветер жестоко терзал их, снег обжигал обнаженную кожу, забивал глаза. Елюн стояла на коленях в снегу и выла над телом сестры. Махда умирала нелегко. Постоянный холод обострил болезнь, засевшую в ее легких. Всю предыдущую луну Елюн начинала утро, колотя сестру по спине и груди, чтобы выбить из нее сгустки крови и слизь, чтобы она хоть сплюнуть могла. Когда Махда совсем ослабела, Елюн руками прочищала рот и глотку сестры, а та в ужасе выкатывала глаза и давилась, отчаянно пытаясь сделать хоть один глоток морозного воздуха. Кожа ее приобрела восковой оттенок, и в последний день она дышала словно через тростинку. Тэмучжин дивился ее живучести и много раз думал, не дать ли ей легкую смерть, не перерезать ли горло. Арслан предлагал так и сделать, но Махда каждый раз вяло качала головой, когда ей предлагали быстрый конец.

Почти три месяца они ехали от олхунутов, когда девушка вдруг обмякла в седле, повисла на веревках, и Елюн уже не смогла посадить ее прямо. Арслан опустил Махду на землю, а сестра ее разразилась рыданиями, и они потонули в реве ветра.

— Мы должны идти дальше, — сказала Бортэ, положив руки на плечи Елюн. — Твоя сестра ушла от нас.

Елюн подняла покрасневшие глаза и молча кивнула. Сложила руки сестры на груди. Снег засыплет ее, возможно, до того, как придут дикие звери и набросятся на труп. Им тоже нужно бороться за жизнь.

Все еще всхлипывая, Елюн позволила Арслану поднять ее в седло. Она оглядывалась назад, на маленькую фигурку, еще долго, пока та совсем не исчезла. Тэмучжин заметил, что Арслан дал ей запасную рубаху, и Елюн поддела ее под халат. Всем было холодно, несмотря на меха и многослойную одежду. Их силы были на исходе. Но Тэмучжин знал, что улус не должен быть далеко. Чем дальше они продвигались на север, тем выше поднималась Полярная звезда, и он прикинул, что отряд, должно быть, уже вступил в татарские земли. Ну, по крайней мере, снег укроет их от врагов — как и от братьев с Джелме.

Когда коням давали передышку и вели их в поводу по глубокому снегу, Бортэ шла рядом с Тэмучжином. Они держались за руки, сунув их друг другу в рукава халатов, чтобы хотя бы так согреваться.

— Тебе придется найти шамана, чтобы тот нас поженил, — сказала Бортэ, не глядя на Тэмучжина.

Они шли, пригибаясь от ветра и снега, которые ярились вокруг них как зимние демоны. Он хмыкнул, соглашаясь, и на мгновение сильнее сжал ее руку.

— В эту луну моя кровь не пришла, — сказала Бортэ.

Он рассеянно кивнул и продолжил шагать. Лошади отощали без доброй травы, скоро их самих начнет шатать. Не пора ли еще несколько часов проехать верхом? Ноги ныли, сломанное ребро до сих пор отзывалось болью при каждом рывке повода.

Вдруг он резко остановился и повернулся к ней.

— Ты что, беременна? — недоверчиво спросил он.

Бортэ наклонилась и потерлась носом о его нос.

— Может быть. Еды было слишком мало, иногда месячные не приходят от этого. Но сдается мне, что я все-таки беременна. — Она заметила, как он очнулся, точно из глубокого забытья, в которое впал от долгой ходьбы, и в глазах его затеплилась улыбка.

— Сын, зачатый в таком тяжком путешествии, будет сильным, — сказал Тэмучжин.

Вдруг налетел порыв ветра, и ему пришлось отвернуться. Они не видели солнца, но день угасал. Тэмучжин крикнул Арслану, что надо поискать укрытие.

Кузнец принялся рыскать вокруг. А Тэмучжин вдруг уловил какое-то движение. Опасность словно колола его в затылок, и он тихонько свистнул, давая Арслану знак вернуться. Бродяга вопросительно глянул на него и молча достал нож, вглядываясь в снегопад.

В напряженной тишине они ожидали возвращения Арслана, а вокруг завывал ветер. Все почти ослепли от метели, но Тэмучжин разглядел силуэт всадника. Бортэ спросила его о чем-то, но он не услышал вопроса, стряхивая снег с лука и надевая тетиву. Кряхтя от усилий, он понял, что тетива отсырела, несмотря на промасленную тряпку. Ему удалось набросить петлю на другой конец лука, но тетива зловеще затрещала, и Тэмучжин подумал, что она легко лопнет при первом же выстреле. Где же Арслан? Тэмучжин слышал поблизости топот скачущих галопом коней. Стук копыт раздавался среди белого снега отовсюду, и он уже не знал, где мчатся кони. Наложив стрелу на тетиву, он поворачивался, прислушиваясь. Они все приближались. Тэмучжин услышал, как бродяга выдохнул сквозь зубы, готовясь встретить нападение, отметил, что тот не бежит прятаться, и обрадовался, что рядом оказался человек, которому хватает отваги остаться на месте. Тэмучжин поднял скрипучий лук. Увидел темные тени, услышал крики, и на миг ему почудилось, что это татары пришли за его головой.