— Я услышал довольно. Свяжи его до утра, тогда я решу, — велел Тэмучжин.

Он смотрел, как Хачиун умело связывает Юаня. Тот не сопротивлялся, не вырывался, даже когда Хачиун пнул его в бок. Он лежал рядом с трупом убитого им татарина, и лицо его было спокойно.

— Поставь людей сторожить его, пока мы едим, — велел Тэмучжин и покачал головой. — Мне надо подумать.

На рассвете Тэмучжин расхаживал взад-вперед между юртами. Мысли его были полны тревог. Он не спал в эту ночь. Разведчики, которых он отправил под командованием Хасара, еще не вернулись, и в голове его были тысячи вопросов, а ответов не находилось. Он много лет карал татар за то, что они наделали, за своего отца и за ту жизнь, которую пришлось вести сыновьям Есугэя. Если бы отец остался в живых, ханом Волков стал бы Бектер или Тэмучжин и Илак оставался бы верным воином. Смерть и страдания преследовали семью с той поры, когда Тэмучжину сообщили о смерти отца, и до сегодняшнего дня, когда душа его была в тревоге и отчаянии, а жизнь точно разбилась на осколки. Чего он достиг за эти годы? Он подумал о Бектере и вдруг пожалел, что брат мертв. Эта дорога была бы совсем другой, если бы Есугэя не убили.

Оставаясь наедине с собой, Тэмучжин чувствовал, как в груди с новой силой разгорается гнев. Хан олхунутов заслуживал страшной кары за все страдания, что причинил семье Есугэя. Тэмучжин вспомнил откровение, снизошедшее на него в те дни, когда он сидел в плену у Волков. Нет в мире правосудия — разве только самому свершить его, нанеся рану вдвое более глубокую, чем та, что нанесли ему; надо ответить ударом на удар. Тэмучжин чувствовал свою великую правоту.

В смутной дали он заметил двоих разведчиков, галопом несущихся к юртам. Он нахмурился, глядя на их бешеную скачку, и сердце его забилось быстрее. Их прибытие не осталось незамеченным, и лагерь тотчас ожил. Люди стали натягивать халаты и доспехи, быстро седлали коней. Тэмучжин гордился ими. Он снова задумался, что же делать с Юанем. Больше он не мог ему доверять, но Тэмучжину этот человек пришелся по душе с той самой минуты, когда, будучи в улусе кераитов, Тэмучжин пустил стрелу Юаню в грудь. Он не хотел его убивать.

Когда разведчики подъехали поближе, он разглядел, что один из них — Хасар и что коня он гонит как бешеный. Скакун был в мыле, и Тэмучжин почувствовал, что тревога мгновенно распространилась по всему лагерю, замершему в ожидании вестей. Хасара нелегко было заставить потерять спокойствие, но сейчас он скакал, забывая и о своей безопасности, и о своей уставшей лошади.

Тэмучжин заставил себя оставаться на месте до тех пор, пока Хасар не подъехал и не спрыгнул с коня. Люди должны видеть в своем предводителе необычного человека, которому не ведомы их собственные страхи.

— Что, брат мой, заставило тебя скакать так быстро? — спросил Тэмучжин ровным голосом.

— Татары. Больше, чем я в жизни видел, — задыхаясь, начал Хасар. — Войско, по сравнению с которым те, кого мы перебили, — просто разбойничья шайка! — Он глотнул воздуху. — Ты говорил, что по весне они могут выступить в поход — вот они и выступили.

— Сколько их? — спросил Тэмучжин резким тоном.

— Не счесть. В лучшем случае в одном дне пути, но сейчас, наверное, уже ближе. Те, кого мы перебили, только путь разведывали. Там сотни повозок, кони. Может, тысяча воинов. Я никогда подобного не видел, брат. Никогда.

Тэмучжин поморщился.

— У меня тоже есть новости, которые тебе не понравятся. Но с этим подождем. Напои коня, а то он падет. Пусть люди сядут в седла. И найди себе свежего скакуна. Я желаю увидеть войско, так напугавшее моего младшего брата.

— Я не говорил, что испугался, — фыркнул Хасар. — Думал, тебе понравится, что все татары снялись с севера и идут за твоей головой. Вот и все. — Он ухмыльнулся. — Духи свидетели, Тэмучжин. Мы жалили, жалили их, и в конце концов они разъярились. — Он окинул взглядом собравшихся вокруг людей, которые ловили каждое слово. — И что будем теперь делать?

— Ждать, Хасар. Есть одно дело, которое я должен уладить в первую очередь.

Он пошел к юрте, где провел ночь Юань, и исчез внутри. Арслан и Хачиун пошли следом, и все трое вывели Юаня на серый рассвет. Он растирал запястья. Хасар глядел изумленно, недоумевая, что же тут приключилось, пока его не было.

Тэмучжин посмотрел на китайца.

— Я привык считать тебя другом, Юань. И нынче не в силах тебя убить, — проговорил он. Юань стоял молча, и Тэмучжин подвел к нему оседланного коня и сунул в руку поводья.

— Возвращайся к своему хозяину, — сказал он.

Юань легко взлетел в седло. Смерил Тэмучжина долгим взглядом.

— Желаю тебе удачи, господин, — медленно проговорил он.

Тэмучжин хлопнул лошадь по крупу, и Юань порысил прочь, не оглядываясь.

Хасар подошел к братьям, вместе с ними глядя вслед уезжающему воину.

— Как понимаю, теперь левым крылом командую я, — произнес он.

Тэмучжин хмыкнул.

— Найди свежего коня, Хасар, и ты тоже, Хачиун. Хочу посмотреть, что же такое ты там увидел. — Он огляделся по сторонам. Джелме уже сидел в седле и был готов ехать.

— Отведи людей обратно к кераитам и скажи, что татары собрали войско. Тогрулу придется либо сражаться, либо бежать — как ему будет угодно.

— А мы? — спросил Хасар с недоумением. — Нам нужно больше шестидесяти воинов. Больше, чем кераиты могут выставить в поле.

Тэмучжин посмотрел на юг.

— После того как я увижу это войско собственными глазами, мы вернемся в земли у красной скалы, — сказал он. — Я найду людей, сколько нужно, но у нас есть еще один враг, и прежде всего нам надо разделаться с ним. — Вид у него был настолько мрачный, что Хасар не осмелился заговорить. А Тэмучжин продолжал так тихо, что братья едва слышали его: — Мы должны заплатить кое-какой долг олхунутам, Арслан. Мы все можем погибнуть. Ты не обязан ехать с нами.

Арслан покачал головой.

— Ты мой хан, — ответил он.

— Разве этого достаточно? — спросил Тэмучжин.

Арслан поклонился:

— Это для меня все.

ГЛАВА 30

Пока олхунутский воин тщательно обыскивал его, Тэмучжин стоял, раскинув руки в стороны. Хасар и Арслан вытерпели такое же обшаривание и обхлопывание. Люди, охранявшие юрту Сансара, чувствовали мрачное настроение гостей и обыск устроили тщательнейший. Все трое были в китайских доспехах поверх летних халатов и в шелковых рубахах, отнятых у татар. Тэмучжин гневно глянул на воина, который дотронулся до чешуйки, пришитой к плотной нижней ткани. Какой-то олхунут начал было говорить что-то по поводу доспехов, но Тэмучжин ударил его по руке, словно достоинство его было оскорблено. Он стоял, ожидая встречи со своим злейшим врагом.

Вокруг столпились любопытствующие олхунуты. Они болтали друг с другом и показывали пальцами на странно одетых людей, оторвавших их от утренних трудов. Тэмучжин не увидел среди них старого Шолоя, но злобный дядя уже был здесь. Коке, как когда-то, забрал мечи и исчез в ханской юрте, чтобы объявить об их приходе.

Молодой воин взял мечи с некоторым разочарованием. С первого взгляда было видно, что они не того качества, что были у Тэмучжина прежде. Татарское оружие было грубо сделано, и затачивать эти клинки приходилось чаще, чем мечи Арслана, выкованные из лучшей стали.

— Можешь войти, — наконец сказал один из стражей. — И ты тоже, — указал он на Хасара. — А этот подождет здесь.

Тэмучжин постарался скрыть свое смятение. Он не был уверен, что Хасар сумеет держать себя в руках, но у Хачиуна, который покрепче духом, нынче утром была другая задача. Тэмучжин не снизошел до ответа и нырнул в юрту. В голове бешено носились мысли.

На сей раз Сансар не восседал в огромном кресле, возвышавшемся над всем в юрте, как это бывало при важных встречах. Когда вошел Тэмучжин, он тихонько переговаривался с двумя ближними воинами. Коке стоял в стороне. Мечи, которые ему отдали, были без всякого почтения брошены у стены, словно в знак пренебрежения к их малой ценности.